Неточные совпадения
— Успокой руки, Гриша, — сказала она и опять взялась за свое одеяло, давнишнюю
работу, зa которую она всегда бралась в тяжелые минуты, и теперь вязала нервно, закидывая пальцем и считая петли. Хотя она и велела вчера сказать мужу, что ей дела нет до того,
приедет или не
приедет его сестра, она всё приготовила к ее приезду и
с волнением ждала золовку.
В 1835 году Николай Петрович вышел из университета кандидатом, [Кандидат — лицо, сдавшее специальный «кандидатский экзамен» и защитившее специальную письменную
работу по окончании университета, первая ученая степень, установленная в 1804 г.] и в том же году генерал Кирсанов, уволенный в отставку за неудачный смотр,
приехал в Петербург
с женою на житье.
Пред весною исчез Миша, как раз в те дни, когда для него накопилось много
работы, и после того, как Самгин почти примирился
с его существованием. Разозлясь, Самгин решил, что у него есть достаточно веский повод отказаться от услуг юноши. Но утром на четвертый день позвонил доктор городской больницы и сообщил, что больной Михаил Локтев просит Самгина посетить его. Самгин не успел спросить, чем болен Миша, — доктор повесил трубку; но
приехав в больницу, Клим сначала пошел к доктору.
Тогда Захаров объяснил ему, зачем он
приехал. Дерсу тотчас стал собираться. Переночевали они в Анучине и наутро отправились обратно. 13 июня я закончил свои
работы и распрощался
с Хабаровском. На станции Ипполитовка Захаров и Дерсу прожили четверо суток, затем по моей телеграмме вышли к поезду и сели в наш вагон.
— «Да везде, где тепло и хорошо, — говорит старшая сестра: — на лето, когда здесь много
работы и хорошо,
приезжает сюда множество всяких гостей
с юга; мы были в доме, где вся компания из одних вас; но множество домов построено для гостей, в других и разноплеменные гости и хозяева поселяются вместе, кому как нравится, такую компанию и выбирает.
В это время к нему
приехал П. М. Третьяков покупать портрет архимандрита Феофана
работы Тропинина. Увидав П. М. Третьякова, антиквар бросился снимать
с него шубу и галоши, а когда они вошли в комнату, то схватил работавшего над картиной Струнникова и давай его наклонять к полу...
На площадь приходили прямо
с вокзалов артели
приезжих рабочих и становились под огромным навесом, для них нарочно выстроенным. Сюда по утрам являлись подрядчики и уводили нанятые артели на
работу. После полудня навес поступал в распоряжение хитрованцев и барышников: последние скупали все, что попало. Бедняки, продававшие
с себя платье и обувь, тут же снимали их, переодевались вместо сапог в лапти или опорки, а из костюмов — в «сменку до седьмого колена», сквозь которую тело видно…
— И то поговаривают, Галактион Михеич. Зарвался старичок… Да и то сказать, горит у нас
работа по Ключевой. Все так и рвут… Вот в Заполье вальцовая мельница Луковникова, а другую уж строят в верховье Ключевой. Задавят они других-то крупчатников… Вот уж здесь околачивается доверенный Луковникова: за нашею пшеницей
приехал. Своей-то не хватает… Что только будет, Галактион Михеич. Все точно
с ума сошли, так и рвут.
Занятый постройкой, он совсем забросил жилку, куда являлся только к вечеру, когда на фабрике «отдавали свисток
с работы». Он
приезжал к дудке, наклонялся и кричал...
Бабушка
с тетушкой обедали, когда мы
приехали, за маленьким столиком у бабушкиной кровати; прислуга была женская: всех лакеев посылали на полевую
работу.
— Потом, когда родятся у вас дети, —
приеду я к вам, буду нянчиться
с ними. И заживем мы там не хуже здешнего.
Работу Паша найдет, руки у него золотые…
Приедешь, бывало, ночью
с работы домой, измученный, и прямо к се постели.
Васин, который, как успел рассмотреть Володя, был маленький,
с большими добрыми глазами, бакенбардист, рассказал, при общем сначала молчании, а потом хохоте, как,
приехав в отпуск, сначала ему были ради, а потом отец стал его посылать на
работу, а за женой лесничий поручик дрожки присылал. Всё это чрезвычайно забавляло Володю. Он не только не чувствовал ни малейшего страха или неудовольствия от тесноты и тяжелого запаха в блиндаже, но ему чрезвычайно легко и приятно было.
Широко я попользовался этим билетом. Мотался всюду, по всей России, и на Кавказ, и в Донские степи, и в Крым, и опять на выставку
приезжал, а зимой чуть не на каждую пятницу поэтов, собиравшихся у К.К. Случевского, ездил в Петербург из Москвы
с курьерским. И за все это я был обязан встрече на улице
с Амфитеатровым, который через три года дал мне еще более интересную
работу.
— Ну, если можно обойтись без гостиницы, то все-таки необходимо разъяснить дело. Вспомните, Шатов, что мы прожили
с вами брачно в Женеве две недели и несколько дней, вот уже три года как разошлись, без особенной, впрочем, ссоры. Но не подумайте, чтоб я воротилась что-нибудь возобновлять из прежних глупостей. Я воротилась искать
работы, и если прямо в этот город, то потому, что мне всё равно. Я не
приехала в чем-нибудь раскаиваться; сделайте одолжение, не подумайте еще этой глупости.
Мужчины хотели
приехать с прииска только к вечеру, потому
работа не ждала.
(Берет в руки палку.) Ну, Аркадий, мы
с тобой попировали, пошумели, братец; теперь опять за
работу! (Выходит на середину сцены, подзывает Карпа и говорит ему
с расстановкой и внушительно.) Послушай, Карп! Если
приедет тройка, ты вороти ее, братец, в город; скажи, что господа пешком пошли. Руку, товарищ! (Подает руку Счастливцеву и медленно удаляется.)
— Вот… Я приготовила для вас. Тут вы будете заниматься.
Приезжайте каждый день и привозите
с собой
работу. А там дома вам только мешают. Будете здесь работать? Хотите?
Помню, что, когда я уже забывался, позвонили: почтальон принес письмо от кузины Сони. Она радовалась тому, что я задумал большую и трудную
работу, и жалела, что так трудно найти натурщицу. «Не пригожусь ли я, когда кончу институт? Подожди полгода, Андрей, — писала она, — я
приеду к тебе в Петербург, и ты можешь писать
с меня хоть десять Шарлотт Корде… если только во мне есть хоть капля сходства
с тою, которая, как ты пишешь, теперь владеет твоею душой».
Все вьюги да вьюги… Заносит меня! Целыми вечерами я один, один. Зажигаю лампу и сижу. Днем-то я еще вижу людей. Но работаю механически.
С работой я свыкся. Она не так страшна, как я думал раньше. Впрочем, много помог мне госпиталь на войне. Все-таки не вовсе неграмотным я
приехал сюда.
Кухарь, при помощи десятка баб, взятых
с работы, управляется
с птицею, поросятами, кореньями, зеленью; булочница дрожит телом и духом, чтобы опара на булки была хороша и чтобы тесто выходилось и булки выпеклись бы на славу; кухарка в другой кухне,
с помощницами, также управляется
с птицею, выданною ей, но уже не кормленою, а из числа гуляющих на свободе, и приготовляет в больших горшках обед особо для конюхов гостиных, для казаков, препровождающих пана полковника и прочих панов; особо и повкуснее для мелкой шляхты, которые
приедут за панами: им не дозволено находиться за общим столом
с важными особами.
— Нет, право, — вы
приехали сюда отдыхать, у вас много трудной
работы, вам нужны силы, и перед вашим приездом мне Лиза говорила: «Вот мы
с тобой поможем учёному отдохнуть и развлечься…» А мы… что я могу сделать? Право… Я… если б от этого скука ушла… расцеловала бы вас!
Шереметева, побывав поутру у Гоголя, подарив ему шнурок своей
работы и отдав прощальное письмо,
приехала к нам 23 мая в субботу, чтоб еще проститься
с Гоголем.
Долго толковал Трифон
с сыновьями, как им
работу искать. Порешили Алексею завтра ж идти в Осиповку рядиться к Патапу Максимычу, а в середу, как на соседний базар хвостиковские ложкари
приедут, порядить и Саввушку.
Отвели мне в заднем коридоре маленький уголочек при окошечке, и пошел я действовать. Очень много, — пожалуй и не счесть, сколько я господ перечинил, и грех жаловаться, сам хорошо починился, потому что
работы было ужасно как много и плату давали хорошую. Люди простой масти там не останавливались, а
приезжали одни козыри, которые любили, чтобы постоять
с главнокомандующим на одном местоположении из окон в окна.
Когда она
приехала пожить в Петербург, и мы
с ней лично познакомились и сошлись, она написала для"Библиотеки"прелестный рассказ"Старый портрет — новый оригинал", навеянный посещением Эрмитажа и портретом
работы Рембрандта, моделью которого послужила ему будто бы родная мать, что, кажется, оказалось неверно.
Луговину уже скосили и убрали. Покос шел в лесу. Погода была чудесная, нужно было спешить. Мама взяла человек восемь поденных косцов; косили и мы
с Герасимом, Петром и лесником Денисом. К полднику (часов в пять вечера)
приехала на шарабане мама, осмотрела
работы и уехала. Мне сказала, чтобы я вечером, когда кончатся
работы, привез удой.
До второго часа дня чугунные золоченые ворота княжеского дома были отворены настежь, и лишь когда изящная карета английской
работы с опущенным
с обоих сторон шторами, запряженная парой серых в яблоках, кровных рысаков, въехала в замощенный гранитом двор, ворота медленно затворились. Это
приехала старая княгиня Зоя Александровна от обедни, которую она слушала в соборе Смольного монастыря, где не рисковала встретиться со своими, — как она называла лиц, принадлежащих к ее кругу.
Заехал инструктор окружкомола [Окружной комитет комсомола.], носатый парень
с золотистым чубом, в больших очках. Знакомился
с работой местного и
приезжего комсомола, одобрил энергию. Одного только не одобрил: что в местной ячейке не хватает учетных карточек и комсомольских билетов. Потом нахмурился и вынул записную книжку.
На хороших лошадях, в щегольских санках,
приехал Оська Головастов
с товарищем Бутыркиным, местным активистом в районном масштабе. Пили чай, обменивались впечатлениями от
работы в своих районах. У Оськи по губам бегала хитрая, скрытно торжествующая улыбка. Он спросил...
Чего же ему еще?
Работу он нашел, и довольно даже приятную, со второго же месяца; теперь здесь будет сам себя кормить. Любимая девушка
приезжает на днях,
с ней он будет проводить все свои досуги.
Но от усталости или бессонницы день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать, он всё критиковал сам свою
работу, как это часто
с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто-то
приехал.